«Братолюбием друг ко другу [будьте] любезни: честию друг друга болша творяще»

Нынешнее апостольское чтение побуждает нас, братие, говорить о предмете хотя всем совершенно известном, но и доселе не перестающем возбуждать недоумения многих: именно о братской любви людей друг ко другу. По-видимому, после стольких веков общественной жизни можно было бы ожидать, что христианское учение о любви вполне будет понято людьми и что в основу общественной жизни все более и более будет полагаться взаимная любовь людей друг ко другу. Однако случилось иное.

Различные лжеучители не только перестали чувствовать удивление пред чудным поистине и явно небесным учением христианства о любви, мало того, они дерзнули назвать его одним из тех пагубных предрассудков, которые долго препятствовали и доселе препятствуют свободному развитию человеческой жизни. Таков безумный лжефилософ Ницше с его последователями, называвший учение и правила христианской жизни учением и правилами рабов, предрассудками, которые сам создал себе человек на мучение и не может освободиться от этих своих призраков, чтобы вполне свободно пользоваться жизнью. Сильный человек, по его учению, не должен искать любви людей, которые ниже его, он должен находиться в гордом уединении и отдалении от этой презренной в его глазах толпы, единственную поддержку для себя находя в сознании своей силы. Таковы же современные экономисты, не желающие видеть ни в чем ином общественного блага, кроме успехов промышленности и торговли. Для них любовь вообще и христианская в частности не есть то высшее начало, которое делает счастливою человеческую жизнь, а какой-то малоценный придаток, мимолетный призрак, из забот человека о земном своем существовании возникающий и ими же рассеиваемый. Так люди снова начинают возвращаться  «к немощным и бедным вещественным началам»  ( Гал. 4, 9 ), и эти начала начинают опять привлекать людей более, чем христианское познание Бога.

Но в самом ли деле указываемые этими лжемудрецами начала жизни столь могущественны, что потеряла свое значение в жизни людей любовь? Увы! Люди, обольщая себя, хотят лишить жизнь человеческую того, что составляет в ней лучшего, именно: искренней и нежной братской любви людей друг ко другу. Называя эту любовь увлекательной, обманчивой мечтой, от которой гордо отворачивается человек сильный, они забывают, что стремление искать и отдаваться любви к другим людям столь же неискоренимо в здоровой и неиспорченной человеческой природе, как в больной и испорченной неискоренимым и неизбежным стало себялюбие. В этом общении с другими, лучшими людьми каждый человек находит восполнение недостатков собственной природы, и то ощущение пустоты и недостатка жизни, которое испытывает большинство современных людей вследствие себялюбия, уничтожается лишь чрез общение с людьми, проникнутыми духом истинной христианской любви. И вот такую-то любовь насаждает в жизни человечества христианство.

Тщетно пытались бы мы найти истинную любовь у людей, стоящих вне Церкви Христовой, тем более у стоящих на мнимой высоте современного развития человечества.

Они с гордостью объявляют, что мысль об общем благе создалась только вследствие совершающегося постоянно развития человеческого общества. Но что такое это их общее благо, как не одинаковость лишь промышленных и тому подобных низших стремлений каждого в отдельности, нисколько не соединяющих людей внутренне? Напротив, посмотрите, как в Церкви все составляют  «едино тело, един дух»  ( Еф. 4, 4 ), будучи соединены все верою и взаимной любовью друг ко другу! Когда мы пребываем в церкви и испытываем здесь высокий подъем души над обычною суетною и проникнутою себялюбием жизнью, то не исполняется ли на нас то, о чем молил Господь:  «Да будут все едино»  ( Ин. 17, 21 )? Не объемлет ли и нас здесь, как древних христиан,  «любовь Христова», заставляя рассуждать, что  «если  Он  один умер за всех, то все умерли»  с Ним для греховного себялюбия ( 2Кор. 5, 14 )?

Пусть ложная наука находит все новые и новые подтверждения своего учения, будто из-под гнета забот о земном своем существовании никто не может освободиться, мы, чада Церкви, будем противопоставлять им опытное доказательство того, что возможна иная, высшая духовная жизнь, основанная на христианской любви, которой начало полагается здесь, в церкви, в собрании нашем, во взаимном назидании, особенно исходящем из уст чтимых нами за высокую духовную жизнь пастырей. Не будем увлекаться разными «учениями чуждыми», основатели которых хотели  «яствами, а не благодатью укреплять сердца», – по слову апостола ( Евр. 13, 9 ). Мы же, возлюбленные братие,  «назидая себя на святейшей вере  нашей,  молясь Духом Святым»  ( Иуд. 1, 20 ), будем сохранять себя в любви Божией, помогая друг другу дарованием, какое каждый имеет ( Рим. 12, 6 ), не завидуя друг другу, но считая других высшими себя. И тогда даже неверующий, вошедший в это собрание наше, «будет обличаем и судим всеми», тайны сердца его, удерживающие его в преданности себялюбивому образу жизни, будут обнаруживаться  «и он  вместе с нами  падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог»  ( 1Кор. 14, 24–25 ). Аминь.

Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ Тверской